Ладно, что я тратила своё время в ответ на просьбу. Но тратила время подруги, она сидела бессонной ночью писала миниатюру, я параллельно с ней другую... А после этого понять, что ничего не будет. Более того, ещё и ждать, так как организаторов изначально не было ни одного.
Мягко говоря, обидно. Честно говоря, противно....
Может, кому-нибудь всё же будет интересно почитать мою работу "Память" и "Осколки" Соот-сэйор?
Осколки
Осколки
В зелье добавлена последняя составляющая-капля крови. Только кровь способна открыть двери, соединяющие прошлое и настоящее, каждая ее капля- частица сотен и сотен поколений предков, рождавшихся, убивавших и умиравших, боровшихся, в конечном итоге, лишь за то, чтобы сейчас рубиново-красная капля, на мгновение замерев, коснулась поверхности мутно-серой жидкости, превращая ее в зеркало. Как ты увидишь прошлое, -кадрами кинохроники, фотографиями в старинных альбомах, кружевом строк на полуистлевшей бумаге- зависит только от тебя самого. Но есть маги -один на миллион- которые могут стать прошлым, ощутить ход мыслей и биение сердца человека, следы которого давно стерлись из людской памяти, а кости истлели в земле неисчислимое количество лет назад.
Шорох страниц, шелест песка, полет – или падение - в пустоту…
…Соплеменники называют меня Шаманом, жители соседних племен - Зверем, а настоящего имени не помнит никто, даже я сам.. В тот день на мою мать напал пещерный медведь - я бросился на него с голыми руками, зная, что это бесполезно. Что было дальше- не помню, но мать говорила, что медведь в ужасе пятился от неожиданно возникшего перед ним чудовища - громадного волка с ярко-алыми глазами. Вечером племя было сыто и довольно - враг был повержен и у людей появился новый защитник. Только соплеменники не знают, что зверь, спящий во мне, все чаще требует человеческой крови. Зато соседи это уже хорошо усвоили.
..Круги по зеркальной поверхности, на мгновение мелькнувшие стены кабинета, -и снова погружение в безвременье, на этот раз-уже совсем другая эпоха
«На костер!» -ревущая толпа металась по площади, окружая место казни. Тоненькую дрожащую девушку мало кто смог бы заподозрить в союзе с дьяволом, но епископу виднее. А если епископу уж очень приглянулся дом отца этой девушки- ну кто на такие мелочи будет обращать внимание? Поленья разгорались долго, но в тот миг, когда толпа приготовилась услышать крик ведьмы, кожи которой должно было вот-вот коснуться пламя, она исчезла -вместо нее в огне корчилась соломенная кукла в рост человека. Вопль ужаса пронесся над площадью, больше всех, казалось, был удивлен епископ. И никто не заметил, как побледнела и начала оседать на пол жена бургомистра, сжимая что-то в руке. Телепортация такого крупного объекта, да еще и наведение морока, отнимают много сил даже у опытной ведьмы- конечно, эти фанатики скоро придут в себя, но теперь у жертв инквизиции есть шанс успеть выбраться из города.
…Свет и тени переплелись, как в гигантском калейдоскопе -кто был прав, а кто нет- уже не важно, все разбилось на осколки, потеряло свою суть- рассмотреть осколок способен лишь один маг на миллион - ощутить тепло чужого дыхания, услышать сердце, бившееся тысячелетия назад, заглянуть в глаза, которые, в лучшем случае, смотрят сейчас с фамильного портрета…полет продолжается..
…Люди – куклы, грубо раскрашенные марионетки. Дергаю за нити- тщеславие, жадность, похоть,- и они пускаются в пляс, думая, что действуют по своей воле. Ни одного живого лица - только схемы, бесчисленные комбинации одних и тех же пороков. Сегодня король опять дает бал, я снова должен ловить эти взгляды - рабское почтение, затаенный страх, и, лишь очень редко, неприкрытую ненависть. Когда-то такие взгляды пугали меня, потом- раздражали, теперь же начали забавлять - куклы пытаются спорить с кукловодом… Но какая же невыразимая, бесконечная скука... Над городом занимается тусклая зимняя заря, постепенно обрисовывая контуры домов, соборов и башен. Размышления прерывает голос слуги - «Господин кардинал! Вам пора идти»
..и снова полет - теперь все ближе, из тьмы веков к первым неуклюжим машинам и самым кровавым войнам в истории человечества…
Париж… Когда-то мы восхищались этим городом, теперь же отдали бы весь его блеск за горсть родной земли... Земли, которая больше нам не принадлежит. Оказалось, в новом веке нет места понятиям честь, верность долгу, благородство. Мы умели быть и жестокими, но нам никогда не сравниться в жестокости с проклятыми предателями. Великая империя стерта с лица земли, скоро уйдем и мы. Трудно поверить, что здесь жизнь продолжается- гудят автомобили, по вечерам ярко горят окна домов, спешат куда-то прохожие. И здесь можно жить. Наверное… Как-нибудь…
Возвращение домой дается тяжело- прошлое с неохотой расступается, выкидывая дерзкого мага, посмевшего нарушить его покой. Мгновение мир кажется волной, вспенившейся на бесконечной поверхности океана безвременья - скоро и нам суждено рухнуть, рассыпаться в прах и смешаться с другими осколками- но перед этим отдать частицу себя вечно бегущей вперед волне времени.
Память
Память
Она взяла с полки книгу, бережно смахнула с неё слой старой пыли и провела пальцами по обложке. Старый зелёный бархат кое-где потерял свой цвет, кое-где потёрся, но всё равно внушал величие и трепет. На обложке был изображён золотой вензель, символ рода, переплетённые буквы «AV», инициалы его основательницы в венке из лавровых листьев.
Она перевернула обложку – перед глазами появился пожелтевший лист бумаги, потёртый по краям. Кое-где навечно застыли капли чернил, уроненные неаккуратным пером. Девушка вглядывалась в хранимый этой страницей фамильный герб: трилистник на небесно-голубом фоне и идущая через щит красная лента с золотыми буквами.
«Per aspera ad astra» - прошептала девушка. – «Сквозь тернии к звёздам. А я так любила смотреть на звёздное небо…»
Она легко провела пальцами по надписи, будто это позволяло ей прикоснуться к истории семьи. Сколько лет этот альбом пылился на полке, никто не знает.
Девушка взялась за краешек листа, плотный, из старой бумаги. Не чисто белая, а бежевая, даже с отливом в коричневый, бумага, но не пергамент. Тогда, давно, достать альбом из бумаги, из самой настоящей бумаги, сделанной из опилок, было очень сложно.
На следующей странице было изображено семейное древо. В отличие от большинства подобных древ там не было ни выжженных имён, ни пустых ветвей, лишь на некоторых концах стояла маленькая буковка «м», еле заметная и никем не читаемая. В этой семье не было проблем с чистокровностью и магглоненавистничеством. Здесь считалось, что каждый имеет право на выбор, на жизнь. Магглов пускали в свою семью, детей полукровок никогда не отвергали, а двери дома чаще были открыты для маглорождённых родственников, чем для представителей чистокровных родов, которых и друзьями назвать сложно, так, знакомые.
Девушка нашла себя в разветвившейся верхней части древа, нашла родителей, всех знакомых родственников. С волшебных фотографий улыбались вечно молодые поколения волшебников, похожих друг на друга. Различить их можно было разве что по расположению в хронологии дерева да по датам жизни. Порой совершенно одинаковые лица, порой – ничуть не схожие.
Новый лист. На сей раз с крупной фотографии улыбалась волшебница. Её «сожгли» ещё во времена средневековой Европы, так что закономерно, что она дожила долгую и счастливую жизнь в лесах Англии. Именно она начала вести хронологию семьи, раписывать всех родственников, тяжелыми в приготовлении зельями запечатлевать их лики на века… Агаста Виллфорд, именно её инициалы вензелем остались на обложке альбома, чтобы через года, через века её не забыли. Ведь человек вечен, пока жива память о нём.
Ещё один переворот страницы, ещё один шаг из прошлого к будущему. Этих людей девушка не знала, видела первый раз. Когда она была маленькой, никто не рассказывал ей о семье, никто не показывал этот альбом. ОН хранился у бабушки и лишь сейчас, закончив школу, девушка пришла к нему, пришла духовно ли морально к тому, чтобы узнать свою семью. Некоторых родственников она знала по семейным встречам узким кругом или же по пролистанным в Хогвартсе внушительным томам в поисках истории предков. И лишь сейчас, лишь когда её было 25, она впервые увидела то, что представлял её род в целом, то огромное переплетение нитей волшебных и маггловских семей, магов различных стран, народов, порой воевавших друг против друга, порой убивавших брат брата из-за разных убеждений. Да, история жестока, но её надо знать. Пусть не всегда получается учиться на своих ошибках – но надо стараться.
Девушка листала страницу за страницей, вчитываясь в краткие сведения о родственниках, вглядываясь в незнакомые лица, в которых часто узнавались родные черты. Она проводила пальцем по датам жизни, будто идя сквозь жизнь, перешагивая десятилетия, из столетия в столетие. 500… 400… 300… 200… 100… Девушка начала сверяться с генеалогическим древом, чтобы узнать в каком родстве она была с конкретно этими людьми. Прапрапрадеды, прапрапрабабушки - в их лицах все ярче и ярче узнавались черты матери и сестер.
Девушка была полукровкой. Мать – волшебница, а отец – банковский служащий. Но любовь не знает границ. А призрачная дымка, разделяющая два мира: волшебников и магглов – для неё тем более ничего не значит. Девочку растили в любви и ласке, только вот о семье, о роде волшебства, уходящем в глубины истории, никто не рассказывал, считали лишним.
Вдруг девушка замерла. С фотографии на неё смотрело её лицо, но для неё было ещё слишком рано! Она посмотрела на имя, на годы жизни… Это была её прабабушка. Незнающий человек не мог бы отличить одно лицо от другого. Ещё несколько страниц и на неё смотрела уже она сама, под фотографией – её имя, а даты жизни ограничиваются рождением.
Следующая страница была пуста, а ведь далеко не конец альбома. Девушка взяла перо и окунула его в чернила. У её сестры недавно родился сын, пора было продолжать семейный альбом, книгу жизни…
Что есть память? Память о тех людях, которых ты никогда не видел, но они тебе родны и близки, их кровь течет в твоих венах. Можешь ли ты сказать, что принадлежишь только себе? У каждого своя дверь в Память. Знать и любить свою семью, открывать для себя что-то новое – вот что значит быть человеком. Пока жива память, живы и сами люди –они стоят на страже нашего спокойствия, нашего благополучия, через года и века смотря на нас с любовью и пониманием. Так будем же Помнить…